Встретимся в Силуране! - Страница 16

– Этот гад… – вымолвил юный Вепрь со второй попытки. – Отшельника-то он зачем сюда приплел?

Гадом Нуренаджи назвал не короля. Тореол понял, о ком речь, и, на миг забыв о вражде с двоюродным братом, ответил с горечью:

– С себя ответственность спихивает. А что мы в опасности, ему и дела нет… Сам, кстати, в пещеру не пошел, отговорился чем-то…

– Осторожный! – глухо выдохнул Нуренаджи. – Такой волку в пасть руку не положит!

– Волку? – хмыкнул Тореол. – Такому волк не позволит себе в пасть руку совать. Такой из волка кишки выдернет…

И умолк: в пещеру вернулся король. Рядом с ним шел очень высокий и очень худой старик с пергаментно-желтым лицом и глубоко запавшими глазами. Неопрятные седые волосы слипшимися прядями спадали ниже плеч: конечно, рабы время от времени приносили господину чистую одежду, но постричь колдуна – на такой подвиг рабы не были способны.

Маленькая группка придворных заволновалась: каждый пытался оказаться за спиной у другого.

Но самый несчастный вид был не у них, а у Отшельника, обводившего незваных гостей взглядом затравленного животного.

– Я клялся служить Гайгиру и его потомкам… но давайте побыстрее! – хрипло потребовал он.

Тщательно подбирая слова, Нуртор рассказал о покушении. Он старался ни на шаг не отступать от истины, но углы рта старика время от времени болезненно подергивались. Виной тому был не только рассказ короля: Отшельник улавливал фальшь в принужденно ровном дыхании придворных, в напускном спокойствии принцев. Все это причиняло ему физическую боль.

Закончив рассказ, Нуртор обернулся к племянникам:

– Теперь ваша очередь… Ну, что притихли? Или вам нечего сказать?

Принцы намертво сцепились взглядами – и забыли об Отшельнике. У этих юношей, таких разных, была общая фамильная черта: вслед за страхом в них поднималась волна гнева. Даже Тореол, уродившийся в отца-Орла и взращенный на книгах и ученых беседах, сейчас стиснул кулаки, набычился: в нем пробудилась кровь Первого Вепря.

– Молчишь? – грозно рявкнул он на двоюродного брата. – Признавайся: ты положил яд в королевский кубок?

– Нет!! – так же свирепо рявкнул в ответ Нуренаджи, сдерживаясь, чтобы не вцепиться своему врагу в горло.

Даже перетрусившие придворные почувствовали пелену ненависти, вставшую между принцами. Но это была честная, ясная ненависть, без тени притворства. И Отшельник, напрягшийся в ожидании боли, шумно, со свистом втянул сквозь зубы воздух и кивнул: да, все верно…

Нуренаджи почувствовал, что к нему возвращается жизнь. Он оправдан! И ликующе, словно бросаясь в атаку, молодой Вепрь заорал:

– Ну, что теперь скажешь? Двое нас там было! Двое! Ты и я! И ты, конечно, ни в чем не виноват? Ты к королевскому кубку не прикасался? И яд туда не бросал, да?

– Да, не прикасался! – возмущенно крикнул Тореол. – И яду туда не…

Его прервал пронзительный вопль, оборвавшийся на высокой ноте. Отшельник, смертельно побледневший, рвал завязки ворота, словно рубаха душила его. На серых губах старика пузырилась пена.

– Молчи!.. Зачем… Это же неправда, непра-а… Тореол побелел, шагнул к Отшельнику:

– Что – неправда?! Да я же ни словечка лжи…

Отшельник заглушил его слова криком неподдельного страдания и, упав на ковер, забился в корчах. Сквозь стиснутые зубы вырывались стоны.

Придворные и король стояли, словно пораженные заклятием. В глазах Нуренаджи разгоралось злобное ликование Тореол, растерявшись, нагнулся над стариком, чтобы помочь ему встать.

– Не-е-ет! – провизжал тот с ужасом и отвращением. – Уйди, мучитель! Прочь от меня! Прочь!

Пламя свечей вытянулось длинными языками, дернулось в сторону, чуть не погасло. Что-то рвануло воздух, словно плотную материю, с треском и колыханием. Оцепеневшие люди не успели заметить, как Тореол исчез. Пропал. Был человек – и не стало его…

В этот миг никто не помнил, кто он – король, принц или придворный. Все почувствовали, что над ними навис массивный каменный свод, что от стен и пола сквозь ковер тянет промозглой сыростью и что вокруг – опасный, недобрый, непознаваемый мир…

Отшельник, сидя на полу, спрятал лицо в ладонях и тихо молился. Затем поднялся на ноги и спотыкающейся походкой вышел из пещеры. Гости поглядели вслед этому глубоко несчастному человеку и в угрюмом молчании двинулись по другому коридору к выходу.

Уже оказавшись под ясным утренним небом, Нуртор обернулся к племяннику и сказал:

– Я рад, что в этом замешан не ты…

День прошел в неприятных хлопотах. Тореол из Клана Орла, Ветвь Изгнания, был объявлен государственным преступником и заочно приговорен к смерти. Гонцы вылетали из ворот Джангаша, торопя злых коней. Десятки голубей взбивали крыльями воздух, неся в мешочках бумаги с приметами изменника. Мудрый Айдаг Белый Путь из Клана Акулы, Истинный Маг, мысленно передавал двум своим внукам, Хранителям портовых городов Деймира и Фаншмира, королевский приказ: закрыть порт, проверить все корабли, дабы злодей, покушавшийся на жизнь короля, не скрылся за море!

Придворные суетились вокруг государя, всем своим видом выражая готовность разделить с повелителем тяжкий груз его забот. Громче всех шумели те, кто еще недавно хотел видеть Тореола единственным наследником престола. Но и их недавние противники в глубине души испытывали нечто вроде облегчения. Наконец-то хоть какая-то определенность…

Разумеется, Нуренаджи – грубая скотина, дрянная поделка под Нуртора. Дядюшкины недостатки увеличены в нем, как в кривом зеркале, а вот присущей королю отваги и решительности что-то маловато. Год назад столицу тихо обошла фраза, неосторожно брошенная заезжим знатным наррабанцем: «Если дядя – Вепрь, то племянник – свинья».